— Всесильный Творец, — вдруг охнула Оливия и почти упала на лавку. — Посмотри сюда, Вейтарн, посмотри, ради всего святого!

Барон, осторожно ступая, подошел к столу и нагнулся над ребенком. Он наклонялся все ниже и ниже, а потом, внезапно обмякнув, сел на пол и обхватил голову руками. Из горла у него вырвалось глухое рыдание.

— Именно так, — сухим и беспощадным голосом произнесла Оливия. — Это принц Трогвар. Наследственный знак на теле — он вот-вот исчезнет, виден, наверное последние дни… Ну, и что ты теперь станешь делать, доблестный барон, столь верно служивший законному правителю Халлана? — Она дрожала от ярости.

— Если ты не знаешь сам, я скажу тебе, — продолжала она, видя, что Вейтарн не отвечает. — Мы должны вырастить его. Воспитать как принца. И если ты еще не забыл, что барон Вейтарн слыл честнейшим и благороднейшим из всех сэйравов королевства, ты послушаешься меня.

— Но здесь… но у нас же… — простонал барон, по-прежнему держась за голову обеими руками.

— Эти демоны в женском обличье, которых так ценят твои дружки по заговору? — презрительно усмехнулась Оливия. — Не беспокойся. Я все устрою. Мне нужно только золото.

— Сколько угодно! — возопил барон, радуясь забрезжившей возможности помириться с супругой и хоть как-то смягчить укоры совести.

Не прошло и минуты, как он вернулся с двумя увесистыми кожаными кошелями. Оливия тем временем уже набросила на плечи темно-серый плотный плащ и разбудила слугу. Баронесса поспешно перепеленала ребенка, спрятала принесенные бароном кошельки в складках просторного плаща и шагнула к двери.

— Не следи за мной, — сурово молвила она, видя движение барона. — Со мной ничего не случится. От нежелательных встреч меня защитит Гар.

Услыхав свое имя, дремавший вполглаза Гар пошевелился в своем углу, где и сидел все это время. Выпрямившись, великан уперся головой в притолоку.

— Госпожа? — рыкнул он вопросительно.

— Собирайся, проводишь меня, — распорядилась баронесса.

Радостно осклабившись, Гар принялся навьючивать на себя свое многочисленное вооружение. Он происходил из рода горных великанов, дикого, мрачного и озлобленного племени. Вейтарн подобрал его совсем маленьким и подарил жене, а та сумела вырастить из дикого, точно волчонка, малыша отличного бойца и преданного, как пес, слугу. Умом Гар не отличался, зато в рукопашной с ним мало кто мог сравниться.

— Оставайся тут и сделай так, чтобы эти две дьяволицы ничего не унюхали! — приказала мужу Оливия и, сделав знак Гару, исчезла за дверьми. Великан последовал за ней, что-то одобрительно ворча, — он любил ночные прогулки.

Барон остался один. Возражать сейчас жене не имело смысла: в гневе она способна была на все, а он, Вейтарн, слишком любил ее, чтобы окончательно потерять из-за собственной глупости.

Бережно прижимая к себе Трогвара, Оливия быстро шла пустынными ночными улицами. Гар топал справа и чуть сзади, высоко держа факел. Супруга барона Вейтарн а хорошо знала дорогу, ее путь лежал в торговую часть города.

Они миновали Рыночную площадь, уже тщательно выскобленную до блеска десятками рабов-метельщиков; оставили позади известный всему городу лупанар, не встретив, по счастью, ни одной из его обитательниц; прошли мимо магистрата; завернули в переулок Перевернутых Горшков; быстро перебежали через широкую улицу Королевского Коня — единственную из всех Городских улиц, что освещалась всю ночь. Этим путем на громадном черном жеребце в город ступил прадед свергнутого короля, освободив город от бесчинствующих варваров… Что-то дважды свистнуло в воздухе за спиной у баронессы.

— Госпожа! — дико взревел Гар, закрывая ее собой и высоко поднимая длинный двуручный меч, величиной почти в рост взрослого мужчины. От скрытого под одеждой великана панциря отскочили еще два арбалетных болта.

Из темноты неслышными призраками выступили четверо. Они допустили ошибку, слишком понадеявшись на стрелы; однако их жертвы были окружены, все пути бегства — отрезаны. Оставалось лишь получше прицелиться и попасть великану в горло.

Скрючившись в глубокой нише, Гар глухо рычал, стараясь как можно лучше закрыть госпожу собой. Великан ничего не смыслил в повседневной жизни людей, зато бойцом он был отменным и сейчас прекрасно понимал, что неподвижно глазеть на врагов нечего. За ноги и горло он мог не опасаться — их закрывала мягкая кольчуга, сотканная из тысяч и тысяч мелких колец. Ее сплели специально для него горные гномы по заказу барона Вейтарна, и благородному сэйраву она обошлась в целое состояние. Единственным уязвимым местом у гиганта оставались только глаза.

Трогвар захныкал, и его плач заставил Оливию тотчас забыть собственный страх. Ее глаза вспыхнули, точно у дикой кошки, из-под складок плаща появился короткий кинжал с толстым у основания клинком. С неженской силой Оливия всадила оружие в узкую щель между камнями; выдернула и снова ударила, потом еще раз и еще… Мало-помалу щель стала расширяться.

— Гар! Выбей этот камень! — тяжело дыша, приказала баронесса своему верному слуге.

Напавшие на них люди продолжали пытаться поразить великана арбалетными дротиками.

— Госпожа уходить, — одобрительно прорычал Гар, взглянув на камень стены, вокруг которого Оливия сумела расчистить глубокие щели, выскребая из них кинжалом плохо застывший раствор. Великан осторожно повернулся спиной к стрелкам и, прежде чем они сумели воспользоваться выгодным для них моментом, одним мощным ударом ноги выбил камень из стены.

Оливия не ошиблась — за стеной лежал обширный сад; теперь женщина проскользнула в узкое отверстие лаза.

— Госпожа уходить! — теперь уже повелительно рыкнул Гар, мотнув круглой головой в сторону дыры. — Мои следят тут.

Баронесса взглянула в глаза своему преданному воину, сжала его могучую руку — и исчезла в образовавшемся проломе. Оставалось лишь надеяться, что черные стрелки ничего не заметили.

Гар, умница Гар, остался сидеть, как сидел, делая вид, что по-прежнему закрывает собой прячущуюся за его спиной женщину с младенцем, и лишь глухо проворчал что-то себе под нос — может, чувствуя конец, прощался с жизнью, пусть даже и подневольной.

Арбалетные болты по-прежнему один за другим ломались о доспехи великана; удача пока не сопутствовала напавшим, но долго так продолжаться не могло. Скорчившись, Гар мог просидеть в нише до самого утра, а убийцы очень, очень спешили.

У воинов в черном имелся и предводитель, для которого цена этой ночи также была куда как высока; в тишине раздался резкий крик Фельве:

— Они бегут! Сюда, ко мне, через стену!

Четверо арбалетчиков бросили попусту метать стрелы. Не обращая более внимания на приподнявшегося с колен великана, они метнулись к стене. Звякнули заброшенные на край железные крючья; перекинув свои боевые устройства за спину, убийцы полезли вверх.

Однако они слишком рано забыли о Гаре. Охотясь в своих диких краях на чутких горных козлов, великаны умеют красться бесшумнее кошки; Гар ни в чем не уступал своим сородичам. Один из черных убийц уже почти добрался до верха стены, когда снизу ударил длинный двуручный меч. Красным теплым дождем из перебитых жил сверху брызнула кровь, и человек со стоном сорвался вниз. Тело тупо ударилось о камни.